По законам шоу-бизнеса

 

   В списке самых продаваемых книг некоторое время назад весьма неожиданно для постороннего наблюдателя объявился роман Виктора Гюго «Собор парижской богоматери». Затем почетное место между Коэлью и Донцовой занял Федор Михалыч со своим «Идиотом». Откуда такое внимание к классике? И почему именно эти произведения? Ответ прост и пошл: интерес широкой публики к великим романам привлекли представители других видов искусства – одноименные мюзикл и телесериал.

 

   Уместных аналогий предостаточно. После шумного успеха первой серии «Звездных войн» компания Lukas Arts начала делать деньги буквально на всем: книгах, компьютерных играх, сувенирах, созданных по мотивам космической эпопеи. Естественно, были организованы и съемки новых серий Star Wars.  Книга о Гарри Поттере, ставшая культовой не только у детей, но и у многих родителей повлекла за собой выпуск художественного фильма, разнообразных детских игрушек, и даже заставила наиболее продвинутых Дед Морозов переодеться в костюмы героев этого романа. Вся штука в том, что в шоу-бизнесе существуют беспроигрышные варианты.

 

   Еще один из них (тоже западное ноу-хау) – клонирование успешных проектов не только в области эстрадного искусства, но и в литературе. Хмелевская родила Донцову, Донцова родила Дашкову, Дашкова родила Калинину… Род будет продолжаться до тех пор, пока потребитель не устанет от женского взгляда на криминальный вопрос.

 

   Итак, литература стала обычным средством развлечения и отвлечения обывателя от суровой реальности. Изящная словесность стала в один ряд с производством голливудских блокбастеров, поп-музыкой и Диснейлендом. Инженеры человеческих душ разжалованы обратно в рассказчиков, главная задача которых – вызвать у читателя, уютно расположившегося на диване или судорожно цепляющегося за поручень в метро, всплеск простейших эмоций. По этому критерию Незнанский вполне может конкурировать с Гоголем. К тому же мерседес и пистолет ТТ первого гораздо ближе обывателю, нежели бричка и купчая крепость Николая Васильевича. Даже посредственный текст может «зацепить» читателя, если у того появится ощущение: «это про меня».

 

   В теперешней литературе действуют исключительно законы шоу-бизнеса. И потому литературный агент подающей надежды писательницы Денежкиной, приехав в Москву, первым делом интересуется: можно ли раскрутить его подопечную? И получает положительный ответ: раскрутить в наше время можно кого угодно. Долго ли умеючи? И вот уже Денежкина, написавшая за свою не слишком длинную жизнь всего ничего (а качество и вовсе не имеет значения), - заседает в жюри премии «Национальный бестселлер». А сама премия присуждается тандему рижских журналистов Гаррос-Евдокимов за action «Головоломка». Обратите внимание: голливудская терминология теперь применима и в литературе.

 

   По той же причине количество удручающе однообразных историй про «Бешеного» стремительно приближается к количеству томов полных собраний сочинений классиков марксизма-ленинизма, а последний роман Акунина издается в разных вариантах оформления. Появляется роман «Дао саксофониста» автора, которого зовут Андрей Батов. Сравните с писателем Андреем Битовым и книгой Бенжамина Хоффа «Дао Пуха». Сразу вспоминается начало девяностых и вещевые рынки, где торгуют продукцией фирм Nice и Rebok.

 

   Поделать с этим ничего нельзя. Все вышеперечисленное – нормальные и действенные издательские ходы. И ничего, кроме недоумения не вызовет у нормального бизнесмена высказывание отчаявшегося Дмитрия Быкова: "Чтобы обеспечить нормальное литературное развитие, я также полагал бы полезным, если не запретить, то значительно ограничить продажу сочинений Д. Донцовой..."

 

   Выходит, сегодня у писателя есть два пути. Первый - пойти на поводу у издателей и потребителя, освоить ремесло, в котором строгий расчет куда важнее вдохновения. Понять, какие истории интересны почтеннейшей публике, совсем несложно: что пользуется огромной популярностью? Программа «Окна» и газета «Мегаполис экспресс»… Излишне сложные вещи, заставляющие читателя задуматься, никому не нужны. Вершиной интеллектуальной прозы общественное мнение признало романы Паулу Коэлью, в которых незамысловатая философия излагается на уровне, доступном любому латиноамериканскому подростку. Видимо, по этой же причине, совершенно не востребована вся поэзия, несмотря на ее чрезвычайно удобный формат.

 

   Второй путь – фактически стать маргиналом, смириться с мизерными тиражами и расстаться с надеждой прокормить себя писательством. Единственное исключение – Георгий Чхартишвили, который начал свою карьеру с того, что пошел в книжный магазин и изучил читательские вкусы. Превратившись в Бориса Акунина, он стал под детективный сюжет подкладывать еще один-два смысловых пласта, - для продвинутого читателя и собственного развлечения, - и все это украшать различными стилистическими изысками. 

 

   Ситуация выглядит вполне нормальной, если под этим словом понимать общепринятость. Россия лишь повторила путь, по которому прошел высокоразвитый Запад. Интересно другое: почему наша, отнюдь не высокоразвитая, но некогда самая читающая страна выбрала эту дорогу? И куда подевались люди, перепечатывавшие на пишущих машинках Набокова, Гумилева и Бродского, а позднее создававшие «Новому Миру» и «Иностранке» миллионные тиражи?

 

   Частично вина за создавшееся положение лежит на современных авторах. Подавляющее большинство «элитарных» писателей зациклено на самих себе, их произведения чрезмерно монологизированы. Страшно далеки они от народа. Как декабристы. Утрачена главная черта классической русской литературы – чуткое отношение к жизни общества, проблемам обычного человека.  Голые мысли и стилистические игры, даже если они чрезвычайно интересны и новы, среднестатистического читателя утомляют.

 

   Изменился и читатель. В условиях жесткой борьбы за выживание многим не до книг. Толстая когда-то прослойка интеллигенции сильно похудела: кто-то уехал за границу, кто-то озабочен лишь хлебом (а точнее картофелем) насущным, кто-то довольствуется теми книгами, что остались с перестроечных времен. Тем более что в провинции сейчас купить что-либо, кроме детектива или любовного романа карманного формата, практически невозможно. Во многих книжных магазинах продаются лекарства, одежда или в лучшем случае все же имеющие некоторое отношение к литературе, канцтовары, - но не книги.

 

   Многие столичные жители от книги требуют лишь легкости и развлекательности. Другие, - те которые не считают нужным выключать в Большом театре мобильный телефон, - культурой интересуются только с позиции престижа и моды. Поэтому сейчас в Москве так просто купить Платонова, Ходасевича и Зощенко – любую книгу, изданную мизерным тиражом в 5 тысяч экземпляров. Если только по ее мотивам не снят телесериал или ее герои не запели на сцене.